Вацлав Клаус. Егор Гайдар и экономика структурных преобразований
- О лекции
- Фото
- Видео
- Текст
4 июля в рамках торжественной церемонии вручения дипломов выпускникам Российской экономической школы в кампусе Сколково состоялась 5-я почетная лекция по экономической политике имени Егора Гайдара. Главным спикером стал Второй Президент Чешской Республики 2003-2013 годов Вацлав Клаус.
В ходе лекции Вацлав Клаус вспомнил о своих впечатлениях о личных встречах с Егором Гайдаром, рассказал о том, какие моменты являются ключевыми в тех масштабных экономических преобразованиях, которые довелось проводить как ему самому, так и Егору Гайдару, а также выразил надежду, что если сидящим перед ним выпускникам РЭШ когда-то доведется поучаствовать в проведении экономических реформ, они смогут учесть накопленный опыт и избежать ошибок на этом пути.
Почетная лекция по экономической теории имени Егора Гайдара проводится в этом году в пятый раз. До этого спикерами становились Анатолий Чубайс, Лешек Бальцерович, Эрнесто Седильо и Стенли Фишер.
фото
видео
Дамы и господа.
Для меня была большая честь присутствовать сегодня на этом мероприятии в связи с выпуском Российской экономической школы. Особенно я рад присутствовать здесь сейчас, когда ситуация вокруг России столь напряженная и, на мой взгляд, поведение России не совсем верно интерпретируется другими странами. Мое выступление связано с именем Егора Гайдара. Конечно, с моей точки зрения, он был одним из главных экономистов и одним из ведущих либеральных политиков посткоммунистической России. Я несколько раз встречался с ним, и всегда на меня производили очень большое впечатление его дружелюбие, открытость, искренность, прекрасные навыки аналитического мышления. Но чаще всего я вспоминаю о двух наших встречах.
Первая состоялась в Праге в Министерстве финансов Чехословакии в начале 90-х годов в моем кабинете. Егор хотел выслушать мое мнение и узнать о моем опыте участия в политике. Я тогда сказал, что поначалу, когда коммунизм пал, у меня не было серьезных политических амбиций, но потом для того, чтобы добиться признания в качестве экономического эксперта, мне пришлось предпринять некоторые действия. После событий 1968 года я был выброшен из Академии наук Чехословакии, не мог преподавать, и я хотел вернуться. Вот, собственно, в чем состояла моя мечта. Однако после того, как я стал первым министром финансов посткоммунистической Чехословакии, я очень быстро осознал, что в демократическом обществе эта роль бессмысленна, если ты не обладаешь мощным политическим мандатом или по крайней мере если у тебя нет серьезной политической поддержки. В моем случае такая поддержка отсутствовала. Я решил создать собственную политическую партию, и вместе с этой партией я сумел победить на парламентских выборах и занял пост премьер-министра. Я помню, что Егор внимательно слушал, и мне казалось, что он концептуально со мной соглашался, но все же до конца не уверен, сработает ли подобный механизм в России. Это была наша первая важная и запомнившаяся мне встреча.
Вторая встреча, которую тоже никогда не забуду, состоялась на конференции в Варшаве, и тогда были его очень мудрые ответы на агрессивные вопросы, которые ему задавала аудитория. Конференция была организована в честь десятилетия падения Берлинской стены. На Гайдара нападали не только с чисто научных позиций — его критиковали за непоследовательность российских реформ и за другие ошибки. Он не искал оправдания, он не стал заново читать свой доклад, который он только что закончил и который был посвящен этому вопросу. Он просто сказал: «Я тогда был всего лишь премьер-министром России, я не был русским царем». И это было прекрасным и очень мудрым ответом тем, по крайней мере, кто хотел разобраться в ситуации.
Все истинные реформаторы прекрасно сознают все те ограничения, с которыми приходится иметь дело. Они прекрасно понимают, насколько ограничена их власть. Я подчеркиваю, речь идет о нетоталитарном обществе. Всем нам не хватает Егора. Он был прекрасным экономистом, который принадлежал к старой, но несправедливо забытой школе политической экономики. Он приобрел свои знания в период коммунизма и стал примером того, как сегодняшняя излишне упрощенная интерпретация коммунистического наследия фактически недоступна для понимания. Он доказал, что можно было изучать экономику даже тогда и что нет никаких оправданий для тех, кто этого не делал и заявлял, что это было делать невозможно.
Кто-то из нас, в том числе и Егор Гайдар, был убежден в том, что даже в трагические годы коммунистического правления можно было работать продуктивно и плодотворно. Мы старались максимизировать нашу личную функцию полезности, если угодно, даже в рамках существующих ограничений — внешних, связанных с подавляющим режимом коммунизма, и внутренних, связанных с нашими собственными убеждениями, предпочтениями и системой ценностей. Я пытался все эти вопросы проанализировать в своей книге, которую написал пять лет тому назад, приурочив к 20-летию падения коммунизма в моей стране. Книга была издана на чешском языке под названием «Где начинается завтра» и переведена на русский под названием «Где начинается будущее» — она вышла в издательстве «Художественная литература».
Я полагаю, что нам еще предстоит очень много сделать в наших странах и мы еще должны дать нашим гражданами и особенно следующим поколениям четкий и неупрощенный анализ всех тех аспектов неэффективности и иррациональности, которые были характерны для коммунистического режима. Без этого мы не сможем должны образом уяснить ситуацию в посткоммунистическом периоде. Годы коммунизма были годами потерянными, но не пустыми и не бессмысленными. Кто-то из нас пытался выращивать собственный человеческий капитал, и я надеюсь, об этом понятии вам рассказывали во время вашего обучения. Этот термин широко использовался моим хорошим другом, недавно ушедшим от нас, профессором Гэрри Беккером, которого нам очень не хватает. Егор Гайдар был готов тогда сыграть ту роль, которую ему пришлось играть в начале 90-х годов в России. Его жизнь также подтвердила важность экономической теории, подтвердила возможность практического применения ее положений в реальных условиях. И я воспринимаю позитивно этот факт, я уверен, что сейчас среди нас в этой самой аудитории сидят будущие Егоры Гайдары. Я хочу воспользоваться уникальной возможностью, чтобы рассказать о нескольких моментах, касающихся наследия Егора Гайдара.
Хочу поделить свои замечания на три группы. Прежде всего, экономисты, ставшие политиками в период падения коммунизма в Центральной и Восточной Европе, знали, что им придется сменить всю политическую, социальную, экономическую систему. Они хотели добиться фундаментальных, кардинальных, глубоких системных изменений. Кто-то из них очень хорошо понимал, что частичные, незавершенные реформы не смогут дать должного эффекта. Они понимали, что необходимо сформировать некоторую критическую массу шагов и действий, и тому есть две причины. Зная, что изменения будут сопряжены с определенными издержками, они понимали, что изменения необходимы, и реформаторам нужно было убедить людей в том, что их намерения серьезны, что их конечная цель состоит в том, чтобы добиться существенного, значимого результата, а это можно сделать только благодаря проведению очень масштабных изменений. Изменения должны быть реальными, и тут пришлось бороться и с очень мощной инерцией институтов, и с противодействием, и даже с определенными поведенческими установками. Не всем удалось успешно решить эту задачу. Исходя из ограниченного знания ситуации в России, тем не менее я хочу сказать, что Егору Гайдару удалось добиться фундаментальных изменений. Конечно, есть еще несколько имен его коллег, которые необходимо упомянуть здесь, но он, пожалуй, сыграл самую важную роль.
Второе условие успеха связано со способностью соединить все необходимые составные части, все ингредиенты. Возможно, из-за дефицита политических знаний или политической власти каких-то компонентов будет не хватать. Но я говорю об очень масштабной работе, связанной с подготовкой реформ. Несмотря на определенное нетерпение, требовалось очень серьезно подойти к этому вопросу. Я не имею в виду Джозефа Стиглица и его постепенный подход. Собственно, постепенный подход — это завуалированное ничегонеделание. Я имею в виду практический, гибкий, адаптируемый к изменяющейся обстановке проект. На практике очень сложно соединить все составные части, все ингредиенты, потому что мы имеем дело с многомерной системой, с реальными живыми людьми, с их реакцией на наши действия. И, конечно, все теоретическое на практике гораздо сложнее.
До падения коммунизма такие люди, как я и Егор Гайдар, изучали массу теорий, касающихся так называемой оптимальной последовательности проведения реформ. Однако мой реальный опыт показывает, и я очень быстро это понял, что любая оптимизация последовательности шагов возможна лишь в учебниках, но не в реальной жизни. Практически невозможно отлаживать систему по ходу, однако есть некоторые основополагающие правила, которым необходимо следовать. Среди них я хотел бы упомянуть следующие. Во-первых, я уже говорил о важности формирования критической массы мер, направленных на реформы, которое должно осуществиться на самом раннем этапе. Во-вторых, не менее важно обеспечить элементарное макроэкономическое равновесие, чтобы избежать разрушительных последствий высокой инфляции. И в моей стране темпы инфляции были, вероятно, самыми низкими, несравнимыми с теми, что наблюдались в других посткоммунистических странах. Пожалуй, мы были единственной страной, где сбережения населения не были уничтожены и съедены инфляцией. Далее. Либерализация цен, связанная с этими мерами, должна проводиться только при наличии достаточной степени макроэкономической стабильности во избежании порочного цикла ценовых войн. Как я уже говорил, процесс преобразований бессмыслен, если не провести на раннем этапе приватизацию. Она должна быть широкомасштабной, должна проводиться быстро для того, чтобы активизировать действие экономики, должна сопровождаться реструктуризацией предприятий, и при этом нельзя ждать формирования отечественного капитала. Мы говорили о ваучерной приватизации, о стандартных подходах. В этой связи как раз такие механизмы оказались неизбежными. Институциональная база рыночной экономики — это важный фактор, который способствует успеху реформ. Однако формирование институтов — бесконечный процесс, невозможно ждать, пока появятся совершенные институты. Было бы неверно останавливать дерегулирование, приватизацию, отмену субсидий и другие реформы, ожидая, пока возникнет полностью развитая система институтов.
Еще одна предпосылка успеха преобразований — это способность объяснить эти преобразования, в том числе неизбежные издержки, связанные с ними, населению, народу. Люди должны верить в процесс преобразований. Они должны стать вашими союзниками. Они должны обеспечить элементарную политическую поддержку этим действиям, и пожалуй, именно это стало наиболее непростой задачей — наверное, Егор Гайдар согласился бы с такой моей оценкой. Это было уже 20 или 25 лет тому назад. У нас были разные задачи, нам приходилось решать разные проблемы, отдельные посткоммунистические страны по многим объективным и субъективным причинам демонстрировали разную степень развития своей экономики и политической системы, и я отнюдь не собираюсь называть эти страны. Одни из этих стран превратились в нормальные рыночные экономики и демократии — нормальные в европейском смысле, то есть они могут быть достаточно далеки от свободного рынка и истинных парламентских демократий. Тем не менее, эти страны уже решили задачу преобразований. Другие страны по-прежнему решают эти задачи, они еще не достигли этого статуса. Исходя из того, как я вижу ситуацию, Россия находится именно в этой группе стран.
Что делать, у меня рекомендация нет. Да я и не собираюсь давать рекомендации, поскольку это совершенно иной вопрос. Помимо всего прочего, я достаточно осторожно, если не враждебно, отношусь к советам — пусть даже доброжелательным, но советам из-за границы. Я знаю, что существует такая доходная структура бизнеса, как консалтинговые компании. Но маргинальный результат этих консалтинговых услуг практически равен нулю. Вы учитесь в экономической школе, некоторые из вас будут консультантами, поэтому не рассматривайте мое заявление как идущие вразрез с вашими частными интересами, я не пытаюсь минимизировать ваш доход, но тем не менее. Как я уже сказал, одни страны все еще следуют курсу перемен. Другие страны пока не завершили процесс до конца. Есть третьи страны, которые проводят конституционные реформы, но рыночные реформы у них достаточно неглубокие и неэффективные, равно как и политические. Институты остаются слабыми и функционируют плохо. Права на частную собственность все еще оспариваются. Это изменяется только эволюционным путем. Нет рецепта быстрого выздоравливания. Все это зависит от времени. И конечно же, обсуждение этих вопросов выйдет за рамки нынешней повестки дня.
Я приехал в России из Центральной Европы, из Праги, из страны, которая на ранних этапах решила эту трансформационную задачу. С точки зрения наших последователей мы, конечно же, не построили рай на земле, хотя многие заявляют об этом. Я рассматриваю сложившуюся систему как достаточно неэффективную, патерналистическую, где экологические аспекты осложняют экономику и делают невозможным здоровый экономический рост. Для меня речь идет о долгом кризисе госзадолженностей, и это мы видим и в политически мотивированной валюте, такой как евро. Делаются революционные попытки просто повернуть историю вспять. В прошлом коммунисты тоже хотели перечеркнуть экономические законы, хотели политически управлять экономикой, но это не сработало. И в Европейском союзе я также вижу постдемократические политические договоренности, которые основываются на подавлении государств, а это единственная структура, которая делает демократию возможной. Но на континентальном уровне это невозможно. То есть суть моей полемики с нынешними европейскими структурами основывается на критике как негативных последствий, амбиций экономически централизовать и унифицировать европейский континент, так и недооценки негативных последствий недемократических попыток подавить государства в интересах паневропейских правительств.
Экономическая стагнация в Европе не является чем-то исторически неизбежным, это проблема была создана человеком, это результат преднамеренно выбранной и в течение лет развивающейся европейской экономическо-социальной системы, все более и более централизованного недемократического союза, политического и экономического по своему характеру. Это создает непреодолимые препятствия на пути дальнейшего развития. То, что мы столкнулись с кризисом, не случайно. Это проблема, которая была вызвана нами же. Это рана, которую мы сами себе нанесли. Сотни незначительных деталей, которые в общем-то казались неважными, трансформировались в серьезный результат. Не менее важно и то, что неестественная, чрезмерная централизация, бюрократизация, гармонизация, стандартизация и унификация европейского континента — все это привело к все более и более заметным демократическим травмам. Не просто демократическому дефициту. И конечным результатом всего этого является то, что мы не можем больше говорить о демократии в Европе.
Мы вступили в постдемократическую эру, которая безусловно всегда являлась мечтой социалистов любых мастей. И в перспективе это может привести к еще более сложным проблемам, нежели те, с которыми мы сталкиваемся сегодня — я имею в виду единую валюту в Европе. Европейский валютный союз — это не что иное, как экстремальная версия такой экстремальной структуры. Как экономист я знаю из истории, что все режимы, основанные на фиксированном обменном курсе, рано или поздно требуют валютных корректив. Это элементарные правила, прописанные в учебнике. В течение веков системы и механизмы корректировки стремились к тому, чтобы повернуть вспять историю. И конструктивисты, сторонники центрального планирования, манипуляторы и диктаторы всегда стремились именно к этому, к сожалению. Поэтому мой опыт, накопленный в Европе, это еще одна причина, по которой я достаточно сдержанно отношусь к рекомендациям, которые, может быть, так ждут от меня здесь сегодня. Я убежден в том, что рекомендации необходимо давать только там, где ты живешь.
Спасибо за ваше внимание и спасибо вам за то, что предоставили мне честь быть сегодня здесь с вами.